Путь героя

[1122324]

Тоже ведь закончить надо...


Ровно в полночь, с седьмого на восьмое солнцевея, Рингр Залесский решил бежать. Трудно сказать, чем было вызвано это решение - сам Рингр об этом не задумывался и, по правде сказать, его можно понять. Когда кандалы на твоих ногах внезапно сами по себе растворяются в воздухе, а чей-то голос, от которого вся шерсть встает дыбом, шипит из глубин подсознания: "Беги, дурачок" - тут уж не до размышлений.
И когда оказываешься в Темном Лесу, и когда убегаешь от живожуя, и когда пытаешься поджечь случайно возникшее на пути дерево искрами из глаз - заниматься философскими изысканиями на тему "Что есть свобода и так уж ли она необходима?" тоже, обычно, некогда.
Рассвет застал Рингра на толстой ветке, в сорока локтях от земли - не самое лучшее, но достаточно безопасное место для отдыха добропорядочного кррайхха. Особенно, если знать, как спуститься. Теоретически, для спуска требовалось очутиться в любом месте, где не было ветки, и умиротворенно насладиться волшебными мгновениями полета, но длительность полета, а также заостренные колья, за ночь вбитые под деревом кем-то трудолюбивым, не способствовали достижению необходимого умиротворения.
Немного поразмыслив, Залесский принял единственно верное решение - он начал молиться, разумно рассудив, что раз уж какие-то высшие силы освободили его и забросили на дерево, то они, вероятно, должны сообщить ему, что делать дальше. Высшие силы не заставили себя ждать. Едва только Рингр успел пробормотать: - Уповаю на тебя, следящий за этим миром, и жду Слова твоего, - как почувствовал необыкновенную ясность в мыслях. Ободренный столь явным признаком божественного вмешательства, Залесский устремил свой взор к небу, полускрытому изумрудной листвой.
- Я немного пониже, - доверительно сообщили ему. Рингр почесал в затылке и послушно опустил глаза. Прямо перед веткой парило серебристое облачко, на котором сидела юная девушка в темно-фиалковом платье с изящной лютней в руках.
- Ты кто? - опасливо поинтересовался Рингр, по своему опыту зная, что подобные дивные видения редко объясняются погодными явлениями, а чаще - кознями демонов, определенным видом съедобных грибов или радужной пыльцой. Грибов он не ел уже несколько лет, радужные солнечники - отцвели, демоны в Темный Лес не совались по причине развитого инстинкта самосохранения.
- А ты как думаешь? - саркастически поинтересовалась незнакомка. - К кому ты только что взывал, герой?
Рингр вздохнул. Никого определенного в своих молитвах он не поминал - слишком велика была вероятность, что нужный бог окажется занят очередным просителем, так что дать точный ответ на вопрос затруднялся. Прекрасное видение сдвинуло изящные брови и сурово изрекло:
- Твои мольбы были услышаны, смертный! Вспомни же - луч моей божественной энергии коснулся тебя два дня назад, и с той минуты участь твоя была предрешена.
Рингр пошевелил ушами и задумчиво кивнул. Двое суток назад, в сарай, где хозяин усадьбы держал кур, средь бела дня действительно ударила молния, изжарив нескольких птиц и подпалив хвост чистящему клетки Залесскому. В ту минуту Рингр, само собой и помыслить не мог о том, что почерневший кончик его гибкого полосатого хвоста, есть проявление божественной воли, и в сердцах сообщил всем небожителям свои мысли на их счет. И вот теперь...
- Как же я рад, что ты не решила обратить на меня всю силу своей благодати, о Великая, - смиренно произнес Рингр, вспомнив о горелых куриных тушках. - Чем я обязан твоему пристальному вниманию?
- В таинствах бесконечной Вселенной, даже крохотная песчинка может сыграть свою роль..., - богиня запнулась, вздохнула и, порывшись в облаке, извлекла клочок пергамента. - Всё время забываю это место, - пробормотала она, быстро пробегая глазами мятый лист.
- Несравненная, - Рингр с детства знал, что к богам нужно обращаться вежливо, ежеминутно подчеркивая их величие, - по-моему, продолжение искомой тобою фразы - с другой стороны.
Богиня нахмурилась, перевернула листок, вчиталась в мелкую рунную вязь и, скомкав его, бросила куда-то за спину:
- А ладно, к демону все эти условности! В общем так - с этой секунды я, Сианора, своей божественной волей, посвящаю тебя в герои. Отныне в твои обязанности вменяется: а) бродить по белому свету, б) совершать подвиги во имя меня, в) регулярно молиться мне и приносить подношения. Со своей стороны я обещаю тебе периодическую поддержку и защиту.
- Периодическую? - уточнил Рингр.
- Естественно, - фыркнула Сианора. - Я же богиня, а не демон-хранитель. Итак, можно считать, что мы договорились. Прекрасно! До первой жертвы я с тобой прощаюсь.
- Великая, а как же... - начал было Рингр и, мрачно глядя на рассеивающееся облачко, завершил, - как же мне спуститься? Не могу же я вершить подвиги, сидя на дереве?
Цепочка муравьев, спешащая вниз по стволу лесного гиганта, сложилась в слово "Логично". В ту же секунду, Рингр почувствовал, как неведомая сила ухватила его за хвост. Описав в воздухе плавную дугу, Рингр упал на траву, точно вписавшись между кольями и гигантским муравейником.
- Спасибо за невероятную точность, Мудрейшая, - поклонился Залесский, и, опасливо обогнув муравейник, двинулся вперед.

При свете дня Темный Лес был довольно живописным и, по-своему милым местом. Северная флора в нем причудливо переплеталась с южной: по стволам могучих сосен змеились хищные лианы, удивительной красоты орхидеи выглядывали из зарослей колючего боярышника, белесый тундровый мох вольготно раскинулся на потрескавшихся от времени валунах, чередуясь с неизвестным Рингру темно-оранжевым растением довольно хищного вида.
Фауна Темного Леса, вернее, преобладающая её часть, днем предпочитала отлеживаться в берлогах, скрываться в норах и дрыхнуть в дуплах, поэтому до светлой опушки, залитой солнцем, новоиспеченный герой добрался без приключений.
- Превосходно, - пробормотал Залесский, останавливаясь в тени раскидистого дуба и стряхивая с себя солнечные капли, - Хотелось бы знать, в какую сторону мне двигаться теперь. Как жаль, что в лесах не ставятся дорожные указатели!
Надо заметить, что предки Рингра предпочитали обитать в гористой местности и всегда недолюбливали леса, полагая обширное пространство, сплошь утыканное деревьями, злобной насмешкой над нормальным ходом вещей. Люди, эльфы, вейлы и феи, напротив неодобрительно относились к горам и предгорьям, что весьма способствовало их, относительно мирному, сосуществованию с кррайххами.
И вот теперь, богоизбранный представитель горного народца, пытался вспомнить, что предпринимали великие кррайххи, заброшенные в лес по велению прихотливой судьбы. Мысленно пролистав Хроники от первой до последней страницы, Рингр приуныл. Кррайххов, сунувшихся в любой лес без оружия, соответствующего снаряжения и верных спутников, насчитывалось немного. Хроники отзывались о них скупо и крайне неодобрительно.
- Кажется, попавшие в лес должны искать мох, - неуверенно поведал Рингр, склонившейся над ним дубовой ветке. Ветка, полускрытая коричнево-зеленой бородой темнолесного мха, с молчаливым одобрением внимала словам героя.
- Мох несъедобен, но он растет на севере. Вернее, с северной стороны деревьев и камней, - торжествующе заключил Залесский, для очистки совести обходя могучее дерево по ходу солнца. Напрасно. Если до этого эксперимента у Рингра ещё была надежда верно определить стороны света, то после - она рассеялась, как дым. Тщательное изучение лесного гиганта показало, что он целиком состоял из своей северной стороны, величественно кутаясь в клочья мха, словно человеческий философ - в дырявую тогу.
- Что за бестолковый мох, - вконец расстроился Рингр, - Он должен точно знать, где север или, хотя бы, расти где-нибудь в одном месте! В конце-концов - это его единственная обязанность!
Внезапно, кррайхх замер, пораженный поистине гениальной мыслью, пришедшей ему на ум - если уж у него завелась личная богиня, так пусть, хотя бы укажет ему верный путь. Во всех сказаниях про Великих Героев, которые знал Рингр, боги-покровители занимались именно этим. Прочистив горло и молитвенно сложив руки на груди, герой уставился пылким взглядом на предательскую растительность, и не без удовольствия, изрек:
- Приношу сей мох в жертву богине моей - Сианоре, да восславится в веках её сладкозвучное имя!
Мох съёжился, поредел и попытался уползти куда-то вбок.
- Да укажет воля Высшей верную дорогу, да выведет меня из Темного Леса, - быстрой скороговоркой закончил Рингр, на всякий случай зажмуриваясь. Громкий треск, раздавшийся неподалеку, заставил кррайхха не только открыть глаза, но и протереть их. На месте дуба высилась покрытая мхом дорожная вешка, к которой чья-то заботливая рука прибила два дорожных указателя, указывающие в прямо противоположные стороны. На первом из них была вырезана надпись "Ниоткуда", на втором - "Непонятно куда".
- Преклоняюсь перед твоим божественным чувством юмора, Всеведущая, - мрачно пробормотал Рингр, поднимая отнюдь не благоговейный взор к безмятежным небесам. - Твой преданный герой сейчас направится из ниоткуда в непонятно куда. Надеюсь, это тебя позабавит.
Небеса гордо хранили невозмутимое молчание.


Путь из ниоткуда в непонятно куда, оказался весьма нелегок и тернист, так как вел сквозь густые заросли терновника, из которого раздавалось сладкое птичье пение. В данную минуту Рингр, продирающийся сквозь колючки, от души завидовал птицам, феям и лесным эльфам. Первые и вторые могли бы перелететь густосплетение гибких веток, а третьи - просто приказать кустарнику принять форму арки или в одночасье лишиться шипов. Залесский был напрочь лишен подобных умений, о чем свидетельствовала изысканная грация разъяренного минотавра, с которой эмиссар Сианоры преодолевал природное препятствие.
Возможно, бог Темного Леса услышал мольбы Рингра, возможно - над своим несчастным героем сжалилась Сианора, но, так или иначе, через четверть часа мучений, Залесский обнаружил себя стоящим на широком тракте в двух шагах от кошмарных зарослей. Ещё столько же времени у кррайхха ушло на то, чтобы извлечь колючки из одежды и собственной шкуры. Он как раз вытаскивал последнюю, когда придорожная трава зашевелилась и перед глазами Рингра возник соболь. Залесский облизнулся, вспомнив, что ел несколько суток назад. Хозяин усадьбы, на территории которой против своей воли жил Рингр, не отличался бережливостью к имуществу - что неживому, что живому, а посему Залесскому частенько приходилось затягивать пояс потуже. Теперь же, когда Рингр стал более-менее свободным, он вполне мог бы...
- Не думаю, что это - хорошая мысль, - сказал соболь, предусмотрительно попятившись.
- Так я и знал, - угрюмо ответствовал кррайхх, пытаясь заглушить жалобное бурчание желудка звуками собственного голоса. - Твои штучки, Великая?
- К кому ты обращаешься? - зверек нервно завертел головой. - Я никого не вижу и не слышу.
- И не увидишь, - вздохнул Залесский. - Они обычно подкрадываются незаметно. Только что ты был одним из сотен тысяч незначительнейших существ, и вдруг - хоп! Ты уже герой!
- Незавидная участь, - вежливо посочувствовал соболь. - Кстати, если ты - герой, я мог бы дать тебе хороший совет или ответить на один любой вопрос. Я, собственно, для того здесь и поставлен, чтобы давать советы одиноким путникам.
- Было бы лучше, если бы ты дал мне поесть, - вздохнул Залесский. - Впрочем, в моем положении глупо отказываться от советов.
- Тогда слушай: тебе стоит избавиться от рабской одежды и чем-нибудь вооружиться, - дружелюбно произнес зверек. - В ближайшем городе, до которого ты, кстати, сможешь добраться уже к вечеру, очень не любят беглых рабов.
- Спасибо, - иронично поблагодарил Рингр. - А я-то думал добавить к моему костюму парочку кандалов и как раз соображал, где бы мне их раздобыть.
Соболь повел черным подвижным носом и недоуменно моргнул глазами-бусинками. Сарказм Рингра пропал втуне - его собеседник ровным счетом ничего не смыслил в шутках. Зверек широко зевнул, двинулся к терновым зарослям, но, уже почти достигнув последних, обернулся и, перед тем, как нырнуть под нижние ветви, робко добавил:
- Вообще-то я, обычно, ограничиваюсь одним советом, но ты мне чем-то симпатичен. Так что я скажу тебе ещё кое-что: спрячься где-нибудь. По-моему сюда движется много людей, а ты ведь знаешь, как люди относятся к кррайххам.
- Вот это уже разумно, - заметил Залесский, лихорадочно озираясь по сторонам. На его беду любое "где-нибудь" более-менее подходящее для укрытия, было окружено всё тем же терновником. Чуткие уши Рингра шевельнулись, уловив мерный перестук копыт и звук, с которым дюжина кованых сапог разом опускается в дорожную пыль.
- Всемогущая, - в отчаянии воззвал кррайхх, нервно дернув хвостом. - Не дай мне испортить твой божественный замысел своей нелепой гибелью!
Судя по всему, Сианора была настороже - Залесского окутало облачко густого тумана с резким мятным запахом, в центр которого, секунду спустя, с жутким грохотом ударила темно-фиолетовая молния. Похоже, молнии были излюбленным орудием богини и использовались ею в любом удобном и неудобном случае. В данную минуту оглушенный и отчаянно чихающий кррайхх, мысленно проклинал себя за малодушие и нежелание вернуться в объятия терновника.
Если до помощи Великой, приближающиеся люди не могли быть уверены, что на дороге кто-то есть, то теперь их сомнения улетучились, словно дым, а скорость, судя по участившемуся стуку подков и ног, явно увеличилась.
Не успев как следует прочихаться, Рингр решил дать деру, но едва не упал, запутавшись в длинном подоле своего одеяния... Подоле? Кррайхх ошеломленно потряс головой. Благодаря милости Несравенной он, вместо привычных коротких штанов и мешковатой холщовой рубашки - обычного одеяния раба - оказался облачен в длинную монашескую рясу нежно-коричневого оттенка. По кромке рукавов и подола нового одеяния Залесского шла на удивление безвкусная золотая вышивка, изображающая спиральки, перемежающиеся пронзенной каким-то прутиком ящерицей. На непритязательный взгляд Рингра, дохлых ящериц на рясе могло бы быть и поменьше, но в любом случае - предстать перед кем-нибудь в роли странствующего монаха лучше, чем в роли странствующего раба.
- Благодарю тебя, за столь щедрый дар, Мудрейшая, - вежливо произнес герой, обнаружив на поясе небольшой кошель и кинжал в простых деревянных ножнах. Повернувшись спиной к нарастающему шуму, Залесский важно и неторопливо, как и полагается любому уважающему себя кррайхху, двинулся вперед по дороге. Единственное, что выдавало его истинное состояние - плотно прижатые к голове уши, но люди, нагнавшие путника не славились своей наблюдательностью, особенно в отношении горного народца.

- Так какой-какой богине ты там служишь?
Рингр, сидящий на козлах, страдальчески поморщился и, повернувшись к вопрошающему, терпеливо повторил в четвертый раз:
- Сианоре.
- А я-то думал, что ослышался, - сообщил человек, звучно почесав макушку. - Никогда раньше не слышал о такой!
- Я, до недавнего времени, тоже. - честно признался Залесский.
- И каково это - ей служить? - возница с неподдельным интересом уставился на кррайхха, напрочь позабыв о дороге.
- М-м-м... Я бы сказал, это дело непростое, - осторожно заметил Рингр, припоминая всё произошедшее с ним за неполные сутки. - Но скучать не приходится.
- Да уж, с богами оно завсегда так... - непонятно выразилсячеловек и тяжело вздохнул.
Залесский неопределенно повел плечом. Конкретно в данную минуту, он был доволен судьбой и благодарен Сианоре. Отряд человеческих солдат, сопровождавших чью-то облезлую карету, влекомую хромой кобылой, отнесся к пилигриму-кррайхху с пониманием. Страннику пожертвовали пол-краюхи хлеба и даже предложили подвезти до города, взамен взяв с него обещание попросить небеса о легкой дороге. Довольный Рингр тут же исполнил просьбу, воззвав к Величайшей, но зримого ответа не получил. Впрочем, солдаты вполне удовольствовались и этой малостью.
В город, носивший звучное название Радужинск, Залесский прибыл ещё засветло. Вежливо попрощавшись с отрядом людей и, на всякий случай поклонившись карете, таинственный обитатель которой так и не показался кррайхху на глаза, герой двинулся по широкой, мощеной булыжником улице, которая, как ему сказали, должна была вести к главной площади.
Площадь Рингру сразу и решительно не понравилась по двум причинам: во-первых, там было довольно много людей и эльфов, беспрестанно снующих туда-сюда, а во-вторых - стоял деревянный помост внушительных размеров с высокой палкой, палкой поменьше, горизонтально прикрепленной к первой, и пеньковой веревкой. На помосте кто-то был. Вернее, над помостом, примерно в половине хвоста от дощатой поверхности. Этот некто находился там давненько и явно против своей воли, но поделать уже ничего не мог.
- В жизни подобного не видел, - выдохнул Рингр. В его испуганных желто-зеленых глазах, внимательный наблюдатель мог бы прочесть окончание фразы, так и рвущейся на волю. Оно было примерно таким: "и как бы хотел никогда не увидеть".
- Да, у нас, в Радужинске, это что-то вроде старой доброй традиции, - охотно откликнулся один из прохожих, останавливаясь рядом с Рингром.
- Гм, вот как? - Залесский судорожно сглотнул, с трудом отводя взгляд от виселицы. - И часто в вашем городе следуют традициям?
- Каждый месяц, - с гордостью отклинулся словоохотливый прохожий. - Это, видишь ли, демонстрирует народу заботу монарха.
- У вас на редкость заботливый монарх, - запинаясь выдавил Рингр. - А люди в городе довольны... положением вещей?
- Само собой! Если бы казни проводились чаще или реже - тогда бы у них нашелся повод для недовольства. Да ты сам посуди: если преступников вешают часто - значит судебные дела ведутся плохо и могут быть казнены невиновные; если редко - король совсем не заботится о благополучии подданных и потакает разгулу преступности. Раз в месяц - это как раз то, что надо!
- Мне кажется у повешенного было немного иное мнение на этот счет, - пробормотал кррайхх, затравленно оглядываясь по сторонам.
- Ну, живя в таком крупном городе, как этот, каждый рискует однажды пасть жертвой общественного мнения, не совпадающего с его собственным - развел руками прохожий. - Зато ты можешь гордиться, что живешь в цивилизованном мире, а не в какой-нибудь провинции. В столице даже воздух пахнет цивилизацией!
В эту самую секунду, словно в подтверждение слов собеседника Рингра, сменился ветер. Залесский вздрогнул, отчетливо ощутив гнилой запах цивилизации, раз и навсегда укрепивший в душе кррайхха глубокую симпатию к глухим провинциям. Рискуя показаться невежливым, эмиссар Сианоры быстро покинул площадь, даже не попрощавшись с прохожим и дал себе зарок убраться из Радужинска на рассвете.

Мягкое, душистое сено вкусно пахло медом, луговыми цветами и ещё чем-то неуловимо пьянящим, летним.
- Конюшни в оплоте цивилизации - редкое дело. Наверное, поэтому такое дорогое, - сонно подумал Рингр, зарываясь поглубже в шуршащие травы. Цена комнат в постоялом дворе "У придорожного камня" навела кррайхха на мысль, что заночевать у обычного камня было бы предпочтительнее, но хозяин, собравшийся было выдворить путника, вовремя вспомнил, что оставлять без крова служителя любого бога - чревато неприятностями. Многие боги очень ревностно относились к своим жрецам и отказ последним в ночлеге, мог привести к печальным последствиям, вроде чумы, нашествия крыс, кровавого дождя и прочих сценических эффектов, сопровождающих проявления божественного гнева.
Нашествие крыс в Радужинске было как раз на прошлой неделе, когда в трактире "Наливай-ка" пьяные завсегдатаи избили Избранного бога Рейно. А два дня назад, дом одного из горожан превратился в огненный шар лишь потому, что несчастный не смог правильно повторить за другим пилигримом имя его божества.
- Ркшрсангсаашс, - на всякий случай пробормотал хозяин, сделав вид, что пересчитывает монеты, врученные ему Залесским. Кррайхх никак не отреагировал на труднопроизносимое имя, а на традиционный вопрос "Кто оберегает тебя в твоем пути?" , ответствовал - "Сианора". Девять потертых медяков перекочевали в карман разом повеселевшего владельца постоялого двора - имя этой богини, по крайней мере, было трудно произнести неверно.

За годы, проведенные в рабстве, Рингр привык спать чутко, вполглаза и вскакивать при первом же подозрительном звуке, не дожидаясь окрика, пинка или плетки. Поэтому, когда воздух неожиданно посвежел, и легкое дуновение ветерка взъерошило черные волосы кррайхха, Залесский взвился в воздух, мгновенно обнажив кинжал.
- Ну вот, теперь ты уже похож на некое подобие героя, - одобрительно заметила Сианора, возлежащая на облачке с каким-то фолиантом в руках. - Только было бы неплохо, если бы ты перестал изображать из себя оживший стог.
Рингр медленно кивнул и неловко отряхнул свою рясу, чувствуя себя ужасно глупо. Богиня задумчиво глядела на него и, казалось, что-то прикидывала в уме. Залесский терпеливо ожидал, зная, что богов ни в коем случае нельзя торопить, особенно, если они намерены что-то изречь.
- Итак, - глубокомысленно произнесла Величайшая, устремив на героя пристальный взгляд, - ты помнишь, в чем заключаются твои обязанности?
- Бродить по свету и совершать подвиги во имя тебя, - без запинки оттарабанил Рингр. - А ещё - приносить жертвы и петь хвалебные песни.
- Ты умеешь петь? - искренне заинтересовалась Сианора.
- Ещё ни разу не пробовал, - честно признался кррайхх. - Но, если Мудрейшая желает...
- Не сейчас, - махнула рукой богиня. - В общем, я смотрю, суть ты уловил. Теперь слушай - свой первый подвиг ты совершишь через три дня - именно столько времени тебе потребуется, чтобы найти Копье Всесилия.
Рингр кивнул. Он не имел ни малейшего понятия о Копье Всесилия и о том где его искать, но просить Сианору направить его на верный путь не стал, памятуя о давешнем дорожном указателе. Величайшая одарила кррайхха странным взглядом, в котором отчетливо читалась смесь недоумения и досады. Рингр покаянно опустил глаза, подозревая, что ведет себя не так, как положено герою, жаждущему подвигов и славы.
- Возможно, ты хочешь что-то спросить, Избранный? - терпеливо подсказала Сианора, многозначительно глядя на Залесского.
- Совершенно верно, Всеведущая! - обрадовался Рингр. - Открой мне тайну, о Несравненная, зачем на моём одеянии вышито столько дохлых ящериц?
Лицо богини окаменело и Залесский инстинктивно почувствовал, что напрасно задал этот вопрос.
- Это - дракон, - ледяной голос Величайшей вполне мог бы заморозить парочку континентов. Гривы стоящих в стойлах лошадей и шерсть кррайхха, мгновенно покрылись серебристым инеем. - Дракон Гро-ойр, пронзенный Копьем Всесилия. Твой будущий великий подвиг. А то, что ты, возможно, назовешь улиткой, - Сианора сощурилась и негодующе стукнула кулачком по раскрытой перед ней книге, - является Спиралью Времен, которая, в сути своей, есть бесконечное повторение истории и символ вечного стремления к абсолюту.
- Прости мне скудость моей фантазии, Пресветлая! - поспешно извинился Рингр и задумчиво склонил голову, по-новому взглянув на ящериц и спиральки. Вернее, на агонизирующего Гро-ойра и Спираль Времен.
- Когда у тебя появится свой герб, ты поместишь на него оба этих знака! - произнесла богиня, не терпящим возражений тоном.
- Разумеется, о Лучезарная, - тоскливо согласился кррайхх.
- И ещё ты, конечно же...
- Буду объяснять каждому встречному, что именно изображено на гербе, дабы не ввергнуть несчастного в пучину бедствий и страданий, которые ты, Величайшая, несомненно уготовишь всякому, не сумевшему верно истолковать ниспосланные тобою символы.
Сианора подозрительно взглянула на кррайхха, но Рингр был совершенно серьёзен. Или, во всяком случае, казался таковым.
- Да, в общем так и поступай, - милостиво кивнула богиня, - Когда Копье Всесилия будет в твоих руках - воззови ко мне и я явлюсь, дабы дать тебе необходимые наставления.
- Само собой, Несравненная. Так и сделаю, - заверил Сианору кррайхх. Рингр едва сдерживался, чтобы не зевнуть - день был долгим, впечатлений было много, он устал и безумно хотел спать, но, памятуя о том, что перебивать собеседника невежливо, а если твой собеседник - бог - ещё и опасно, Залесский стоически ждал окончания речи Пресветлой.
- А теперь ты должен поспать, - сообщила Сианора, окинув своего эмиссара критическим взглядом, - завтра тебе понадобятся силы.
- Твоя прозорливость вызывает у меня восторг, Величайшая, - иронично пробормотал себе под нос Залесский. Богиня вздохнула и исчезла с негромким хлопком. Вернее, с негромким хлопком на пол конюшни упала книга, которую читала покровительница героя. Бережно отряхнув тяжелый фолиант от опилок, Рингр вернулся на свою подстилку и подложил книгу под голову, мудро решив, что от божественных подарков всегда есть какая-нибудь польза. Хотя, конечно, подушка из книги вышла ужасная.


Известно, что магия - есть искусство, данное свыше, как птицам дана способность скользить в небесных просторах. Впрочем, и среди птиц встречаются исключения. Страусы, например. А среди волшебников, те - кто твердо уверен, что существуют специальные книги для птиц, с картинками и схемами, по которым они учатся летать.
Лэрри Линн стоял напротив вместительного котла, покрытого зеленоватыми пятнами и оранжевыми разводами, судорожно сжимая в левой руке пергамент, озаглавленный, как "Разведение магического огня под волшебным котлом, типа медный двадцативедерный с гнутыми ножками".
На листе ягодным соком (хоть Лэрри и уверял всех, что кровью), была подробно начерчена последовательность необходимых действий: тощее лупоглазое существо в мантии, призванное обозначать мага, вытягивает вперед руку; с кончиков пальцев существа срывается огненый шар и следует к котлу по строго прочерченной пунктиром траектории. Судя по предполагаемому пути, шар явно намеревался утонуть в котле, но, буквально в последний момент, круто падал вниз и поджигал сложенные под котлом дрова. Что поделать - выдающимся художником Лэрри не был, но схема казалась верной, во всяком случае Мастер Пламени уверял, что всегда разводит костры именно так.
Закрыв глаза, Лэрри сосредоточился, пытаясь ощутить волшебную силу в сердце и, собрав её в клубок, медленно переместить к кончикам пальцев. Сила послушно заскользила по руке горе-волшебника и, судя по обжигающему жару, намертво застряла где-то в области локтя. Поразмыслив, Лэрри решил, что огненный шар не обязательно должен срываться именно с кончиков пальцев. Повернувшись к котлу боком он, величаво, как ему самому казалось, взмахнул локтем...
Когда Лэрри пришел в сознание, каменная пыль уже улеглась, а противоположная стена подвала, который служил юноше временным пристанищем, украсилась большим блестящим, рыжевато-золотистым пятном, в котором начинающий маг, не без труда распознал остатки медного двадцативедерного котла. Дрова, аккуратной пирамидкой сложенные под котлом, превратились в горстку пепла, равно как и стол с бесценными книгами, взятыми Лэрри в Библиотеке,
под залог родового кинжала.
Стук в дверь прозвучал, словно гром среди ясного неба. Болезненно морщась и охая, Лэрри с трудом поднялся на ноги и поковылял к двери, раздумывая, кому же он мог понадобиться в столь раний час.
За порогом стоял кррайхх, облаченный в коричневую рясу и сжимающий в руках какую-то книгу. Само собой, Лэрри читал обо всех маленьких народах, населяющих родной мир, но если феи с эльфами встречались довольно часто, то нелюдимые кррайххи были редкими гостями в людских городах и сейчас горе-маг с интересом рассматривал незваного гостя. Высокий, на полголовы выше Линна, черноволосый и светлоглазый кррайхх, в свою очередь разглядывал Лэрри, время от времени шевеля круглыми ушами, покрытыми мягкой серой шерсткой. Кончик полосатого хвоста, выглядывающий из-под подола рясы, нервно подергивался - дитя гор было чем-то встревожено. С немалым удивлением Лэрри отметил, что лицо у кррайхха вполне человеческое - узкое, остроскулое, но человеческое, да и тонкие пальцы, сжавшие фолиант, были лишены когтей.
Чувствуя, что молчание затянулось, Лэрри кашлянул и, неожиданно хриплым голосом, поинтересовался:
- Чем могу быть полезен?

Когда хозяин постоялого двора, распахнул дверь конюшни и, закатив глаза, драматическим завывающим голосом сообщил, что великие подвиги ждут Рингра через два квартала в подвале седьмого дома по улице Превращений, кррайхх сразу понял, что дело не обошлось без вмешательства Пресветлой. Обреченно вздохнув, Залесский подхватил божественную книгу, отряхнув её от приставших соломинок и сунул подмышку. Будучи существом неглупым и любознательным, кррайхх уже пытался её прочесть, но незнакомые руны, складывающиеся в длинные заковыристые фразы, решительно не поддавались расшифровке.
Нужный дом нашелся неожиданно быстро - эмиссара Сианоры направляли все, кому не лень: от мальчишки-разносчика, до важного господина с богато изукрашенной тростью, коей последний, ни говоря ни слова, махнул в сторону какого-то проулка. Кррайхх послушно свернул, и вскоре, уже стучался в небольшую деревянную дверь. Вид тощего рыжеволосого существа, возникшего на пороге, привел Рингра в недоумение. Лицо и руки незнакомца были украшены синяками, ссадинами, кровоподтеками и грязными разводами; в волосы набилась пыль и каменная крошка; темно-оранжевая мантия - прожжена в нескольких местах.
Несколько минут Рингр и маг молча таращились друг на друга. Кррайхх понимал, что нужно что-то сказать, но ничего более умного, чем: "Простите, не вы ли раздаете направления на великие подвиги для героев?", в голову не приходило. В конце концов, незнакомец сжалился над Залесским, поинтересовавшись, чем он, собственно, обязан визиту кррайхха. Рингр вздохнул, почесал за ухом и протянул рыжику книгу-подушку.
- Вот, взгляните. Вы сможете это прочесть?

Увидев ЧТО именно протягивал ему житель гор, Лэрри охнул и цепко ухватив кррайхха за рукав, втащил его в своё жилище, захлопывая дверь за неожиданным гостем. Ошеломленный таким напором визитер, не сопротивлялся. Линн, испустив долгий вздох благоговения, дрожащими руками принял фолиант, и почтительно коснувшись губами кожаного переплета, поднял на кррайхха восторженный взгляд.
- Вы сможете сказать, о чем тут говорится? - терпеливо повторил гость. - Мне нужно узнать, что написано в этой книге.
- Мне бы тоже этого хотелось, - вздохнул Лэрри, нежно баюкая в руках фолиант. - Эх, если бы я только мог её открыть...
- Что же тут сложного? - удивился гость. - Просто отстегни эти медные застежки. Вот так...
- Нет! - Линн шарахнулся в сторону, прижимая к себе книгу. - Ты что, не знаешь о запрете? Если маг хоть одним глазком заглянет в Книгу Судеб - он навсегда ослепнет!
- Так это и есть Книга Судеб? - кррайхх озадаченно поскреб макушку. Линн сощурился.
- Слушай, ты вообще кто такой и откуда взялся? Приходишь ко мне, небрежно размахиваешь древней святыней неописуемой силы, и хочешь сказать, что даже не знаешь чем владеешь?
- Это грустная история, - кррайхх задумчиво посмотрел на Линна, словно решая, можно ли ему довериться, и печально произнес: - Меня зовут Рингр. Я - герой. Правда, вышло это совершенно случайно.
- Лэрри Линн, - представился Линн в свою очередь, пожимая руку героя. - Маг. Ну-у-у, то есть почти маг. И это вышло не случайно, я много тренировался. А теперь прошу, расскажи мне, откуда у тебя Книга?
Два часа беседы для Лэрри и Рингра пролетели совершенно незаметно. Начинающий герой и юный маг, поведав друг другу о своих злоключениях, поняли, что довольно похожи и вполне могут подружиться.
- Так ты говоришь, ни один маг не может прочесть Книгу Судеб? - на всякий случай ещё раз уточнил Рингр.
- В городе - ни один, - клятвенно заверил жреца Сианоры маг. - Но я слышал про отшельника, который живет далеко на севере от Радужинска и вот он, якобы, однажды в жизни имел возможность заглянуть в Книгу Судеб. Насколько мне известно, он понял всё прочитанное и не ослеп.
- Ты отведешь меня к нему? - Рингр с надеждой взглянул на нового друга. Линн коротко кивнул.
- Переоденусь только и соберу походный мешок. Хотя... - маг почесал кончик носа и вздохнул. - Извини, Рингр. Ничего у нас не выйдет. Стражники у ворот города проверяют всех, кто покидает Радужинск и забирают то, что, как им кажется, могло бы принадлежать городу. Боюсь, Книгу они тоже не обойдут вниманием.
- Но ведь она принадлежит мне, а не Радужинску, - справедливо заметил Залесский. - Верней сказать, даже не мне, а Сианоре.
- Ну вот видишь, она и не твоя вовсе, - Линн безнадежно махнул рукой. - А впрочем, если бы ты даже сам её и написал, стражей это вряд ли бы смутило. У них нюх на редкие вещи, к тому же слишком многие знатные особы, вероятно, захотят заполучить её...
Рингр приуныл. Конечно, в крайнем случае, он мог бы просто воззвать к Сианоре, но как отреагирует на очередную молитву своенравная богиня, Залесский не знал. Возможно, сделает невидимой Книгу, а возможно - стражников...
- Слушай, я совсем забыл... - Лэрри звонко хлопнул себя по лбу, - Сегодня же праздник: Прогулка Короля! В такой суматохе на нас с тобой никто не обратит внимание - все горожане, даже стражи главных ворот, обязаны присутствовать на церемонии! Мы пойдем на главную городскую площадь, немного потолчемся в толпе, а после - тихо улизнем в разгар празднества.

Торжественная процессия двигающаяся по главной улице, поразила Залесского до глубины души.
В роскошном паланкине, покоящемся на могучих плечах шестерых людей в светлых одеждах, стоял трон, на котором восседало диковинное существо, время от времени, поднимающее в воздух широкую табличку на длинном шесте на которой было что-то написано темными чернилами. Прищурив глаза, эмиссар Сианоры сумел разобрать надпись, гласившую: "Наше Величество приветствует простой люд Радужинска". Величество обладало всеми чертами, присущими любому представителю знакомой кррайхху расы - туловище, две руки и две ноги - за исключением одной маленькой детали: головы. Сей, несомненно важный по мнению Рингра орган, у сидящего в паланкине отсутствовал напрочь, а шея, торчащая из белоснежного воротника-жабо, оканчивалась округлой гладкой культей. Залесский вздрогнул, почувствовав, как шерсть на загривке под рясой становится дыбом.
За спиной у чудища с табличкой, прижавшись к спинке трона, стояло другое существо, примечательное избытком голов - их у него было две. Время от времени, оно протягивало руку вперед и касалось плеча безголового - тот поднимал табличку повыше и помахивал ею, на что толпа разражалась приветственными возгласами. Когда паланкин достиг помоста с виселицей, откуда, в предверрии праздника загодя убрали тело, а в петлю вместо него поместили огромный букет цветов, двухголовый трижды хлопнул сидящего на троне по плечу. Тот склонился, небрежно бросив табличку в паланкин, пошарил у себя в ногах и поднял над головой новое изречение: "Наше Величество довольно вами, мои верные подданные. Мы знаем, что при виде Нас, ваши сердца переполняет неземное счастье". Горожане, со слезами на глазах, рукоплескали милостивому правителю и орали ещё сильнее. Застывший на месте Залесский болезненно сморщился - его нежный слух страдал от многоголосого рева толпы. Одна из голов стоящего за троном, повернулась в его сторону и одарила странствующего жреца долгим колючим взглядом.
- Пошли, хватит так пялиться, - Линн дернул кррайхха за руку и поволок его за собой, ловко лавируя в толпе. - Ты смотришь на них совсем не восторженно, а это некрасиво, да и внимание к себе нам незачем привлекать.
- Но он же без головы! - потрясенно заметил Рингр, помаргивая и тряся собственной головой, словно пытаясь одновременно убедиться в её наличии и, заодно, избавиться от жуткого образа монаршей особы, стоящего у него перед глазами.- А у того типа за троном - их целых две!
- Ясное дело, он без головы - он же король. А тот, у кого их две - его главный советник. Тут всё просто: видишь ли, ему приходится думать и за себя, и за короля. Это каждый ребенок знает, - пояснил Лэрри Линн, снисходительно улыбаясь. - Впрочем, отсутствие головы не мешает нашему королю быть самым справедливым.
- Это ещё как? - изумился Залесский, до последней фразы Лэрри будучи твердо убежден в том, что теперь его точно ничем не удивить.
- Истинная Справедливость глуха и слепа и наш король - тоже. Следовательно, он - справедливейший из справедливейших. - логично заключил Линн. - Сюда! Скорее, пока все смотрят на короля!
Друзья свернули в проулок, миновали несколько проспектов, перебежали рукотворный ручей по декоративному мостику и, в конце концов, никем не замеченные благополучно миновали ворота - как Линн и говорил - в столь знаменательный день, они никем не охранялись.
----------------------------
Диатона никак нельзя было считать абсолютным злом. Скорее уж — относительным, так как любое оскорбление, которое любой жрец адресовал своему разленившемуся или переставшему отвечать божеству, он относил на свой счет и жестоко за них мстил. Чаще — смертным, реже — коллегам по божественному ремеслу. Если настроение у бога было плохим, а чужие священники или мелкие божества не попадались под руку, относительное зло вспоминало о своих собственных жрецах, которых, надо сказать, подобное внимание радовало далеко не всегда. Ещё Диатон был без ума от азартных игр, особенно с участием живых фигур. Оба этих качества делали поклонение данному богу опасным и рискованным занятием, но, как ни странно, служители у Диатона никогда не переводились. Уж слишком хорошо он умел убеждать, слишком заманчивы были его обещания.
В данную минуту Диатон пребывал в настроении сносном, выражавшемся в том, что он с невероятным артистизмом сносил крыши башенок одного причудливого храма, выстроенного в незапамятные времена какому-то позабытому божеству. Канувшее в лету божество, судя по всему, при житии покровительствовало архитектурным маньякам, помешавшимся на башнях всевозможного вида и размера и умудрившимся влепить добрые полторы сотни этих штуковин на здании, площадь фундамента которого не превышала четверти акра. Отправив очередную крышу в зигзагообразный полет, относительное зло почувствовало легкую вибрацию в области макушки — едва ощутимую, но, тем не менее, довольно раздражающую — какой-то из почитателей Диатона горячо взывал к нему, завывая молитвенные песнопения на все лады. Минуту-другую относительное зло колебалось — не отправить ли к небесам крышу назойливого жреца, как в прямом, так и в переносном смысле, но затем любопытство пересилило недовольство. В конце концов храм уже никуда не денется, а взывающий, кем бы он ни оказался, мог предоставить неплохое развлечение своей просьбой или оригинальной смертью, если просьба окажется недостаточно занятной. Фантазия по части всевозможных пыток у Диатона была просто исключительная и он по праву ею гордился.
Когда относительное зло в клубах удушающего дыма возникло над довольно-таки зловещим алтарем, расположенном внутри в меру зловещей и, несомненно, тайной комнаты, заинтересованность на его лице сменилась абсолютно зловещей скукой.
— А-а, — разочарованно протянул Диатон. — Так значит, это ты?

----------------------------

— Ага-а! Так значит, это вы?
— Вероятно, — осторожно откликнулся Рингр. — То есть, мы — это несомненно мы, но я не уверен, что вы имеете в виду именно нас, если вы понимаете о чем я.
Жилище отшельника, да и он сам, несколько отличались от образа, который эмиссар Сианоры лелеял всю дорогу. В мыслях кррайха возник и прочно закрепился маленький домик (в дождливый вечер уступивший место более привычной и милой сердцу уютной пещерке), в которой обитал низенький подслеповатый старец — счастливый обладатель роскошной белоснежной бороды. Так вот, домик был НЕ маленький, а бороды у отшельника не было вовсе. Крепкую дверь, сбитую из отличнейшего дуба, распахнул троллеподобный тип, приветливостью и живостью (а также гладкостью) лица напоминающий гранитный обелиск. Природа наградила отшельника исключительной шевелюрой, почти полностью сливающейся с бровями, а также длинными тонкими пальцами прирожденного шулера… или музыканта. И Рингр, и Лэрри Линн одновременно подумали, как было бы здорово, если бы отшельник все-таки оказался именно музыкантом.
— Где она? — требовательно осведомился гранитный обелиск, устремив пронзительный взгляд на героя.
— Не беспокойтесь, она со мной — в целости и сохранности, — поспешил заверить отшельника Залесский. — Очень, э-э-э, удобно то, что вы уже знаете о ней.
— Где она? — повторил чтец. — Я её не вижу.
Несмотря на то, что в произнесенных словах не присутствовало ни одной буквы «р», и юному магу, и кррайху отчетливо послышалось раскатистое рычание.
— Давай быстрее, — прошептал Лэрри, подталкивая друга. — Он, похоже, с трудом сдерживается… от радости.
Рингр, которому на ум мгновенно пришло мудрое изречение одного из кррайхов Хроники о том, что очень сильная радость может быть смертельной, в том числе и для её свидетелей, аккуратно извлек из походного мешка Книгу Судеб. Глаза отшельника расширились.
— Она… она что, превратилась в это?
Тон, которым был задан вопрос, показался Рингру несколько далеким от радостного, и Залесский поспешно смахнул рукавом несколько соломинок, приставших к обложке фолианта.
— В целом, она осталась такой же, какой и была, — осмелился заметить он. — Пока мы шли к вам, разразился ужасный ливень, но она даже не промокла. Так что, думаю, вам не составит труда её прочесть.
На несколько мгновений в воздухе разлилась тишина — тягучая, как патока и ледяная, словно вода горного ручья.
— Это книга, — с видимым отвращением выплюнул отшельник, ткнув пальцем в фолиант.
— Очень точно подмечено, — единодушно заметили Лэрри и Рингр.
— А я спрашиваю вас, двоих проходимцев, где моя дочь?!

Через полчаса Рингр с прискорбием ощутил, что полностью — от ушей до кончика хвоста — пропах жареными баклажанами. Не то чтобы жрец Сианоры имел что-то против небольшого количества баклажанов, но четыре гигантские сковородки, стоящие на плите, ввергали его в состояние уныния. Ещё столько же ждали заполнения. Конечно, Залесский всегда подозревал, что путь героя сопряжен с немалыми трудностями, но ни в одной легенде не упоминалась чистка бесконечной груды овощей. Судя по тоскливому взгляду Лэрри Линна, волшебники, обычно, тоже проводили свой досуг несколько иначе.
-…сбежала из дома, вот ведь дурная девчонка! — Отшельник, окутанный баклажановым ароматом и слегка припудренный мукой, воинственно потряс ложкой. — Оставила записку, мол, отправляюсь в дальние странствия с двумя лучшими друзьями…
Огорченный отец на мгновение умолк — впервые за полчаса — и Рингр решил, что лучшей возможности не представится.
— Все это очень интересно и волнительно, — вежливо произнес он. — И нам обоим было приятно помочь вам по хозяйству, но видите ли, дело в том, что мне жизненно необходимо отыскать Копье Всесилия до истечения этого дня. Поэтому я был бы очень признателен, если бы вы заглянули в Книгу Судеб, которую мы принесли, и…
— Слушай, парень, так что именно тебе нужно? — густые брови обелиска устремились друг к другу. — Найти Копьё или заставить меня корпеть над магическими закорючками?
— На самом деле, и то, и другое, — Лэрри отложил в сторону ножик и недоочищенный баклажан. — Богиня, которой он служит, дала понять, что Книга Судеб приведет нас прямиком к Копью Всесилия.
— Ну тут она попала в яблочко. Копьё действительно, гм-м, хранится у меня. А вот с книжкой вышла промашка — я вряд ли сумею разобрать, что там нацарапано. Дело в том, что свою суть она открывает лишь волшебникам, и я не знаю, с чего бы ей изменять этой многовековой привычке.
Лэрри и Рингр ошарашено переглянулись.
— Но я был уверен, — прошептал несчастный Линн. — Я был готов поклясться, что маг, заглянувший в Книгу, живет именно тут…
— Если вы о моем отце — он помер два года назад. Встретился с медведем в леске неподалеку, ну и… Скверный, в общем, нрав у здешних медведей, демонски скверный. Конечно, я тоже могу попытаться… Как говорится, чем боги не шутят.
Отряхнув руки и подняв в воздух небольшую мучную тучку, слишком густую, для того, чтобы назваться облачком, отшельник уверенным шагом пересек просторную кухню. Книга Судеб, возлежавшая на табурете, мгновенно распахнулась, зашелестев страницами, стоило музыкальным пальцам коснуться медных застежек.
— Н-да, — глубокомысленно заметил отшельник через несколько секунд сосредоточенного созерцания. — Кой-какое открытие я действительно совершил. Вот уж не думал, что богини бывают такими неряхами, особенно в делах, касающихся чужих судеб.
Молодой маг и начинающий герой мгновенно возникли по обе стороны от чтеца, правда, если Рингр проделал это достаточно бесшумно, то за Лэрри магическим звуковым шлейфом последовали: печальный звяк падающего на каменный пол ножа и шорох горки баклажанов, раскатывающейся на отдельные составляющие. В ту самую секунду, когда последний овощ соприкоснулся с плитами пола, Линн внезапно вспомнил о слепоте, неизменно настигающей любого мага, чей взор посмел упасть на руны Судьбы. Увы, было слишком поздно — раскрытая Книга приковывала взгляд. Дюжина мурашек промаршировала по спине волшебника, уже приготовившегося к вечной тьме, но божественный фолиант, пока что, не спешил карать виноватого. Лэрри глубоко вздохнул, протер глаза. Ну да! Все верно! Ведь рун, как таковых, он так и не увидел! Их полностью скрыло огромное, довольно густое и не слишком старое, кофейное пятно, вольготно раскинувшееся на развороте Книги.