Обо мне вспоминают там. Обо мне забывают здесь.
Я иду по чужим следам.
Я пока еще в мире есть, но все тоньше и тоньше нить, но все ярче и ярче свет. Я пою. Я могла б не петь, но иначе — зачем мне жить? Для чего мне тогда слова, если их не сплести в узор?..
Я смотрю на тебя в упор, улыбаясь едва-едва.
Кем бы ни был и кем ни стал — ты мой дар унесешь в крови. Этот мир тебе будет мал. Он однажды тебя ловил, но поймав — удержать не смог — слишком пресен его уют.
Ты услышал, как я пою, ты явился на мой порог, ты сказал мне, что там, внизу, только пепел и горький дым, что до смерти того грызут, кто осмелится быть живым, что очаг не дает тепла, что душа изошла на прах…
Твои речи внушали страх.
Я учила чему могла: видеть сказку в осеннем дне, чуять правду средь моря лжи, и, конечно, строку сложить, так, чтоб путь устремить во вне.
Как пронзительна и чиста билась песня меж серых скал, как охватывала тоска по тому, кем еще не стал, по тому, кем ты мог бы быть…
по тому, что ты мог бы знать… Рдеет золотом чешуя.
Ученик! Ты теперь — как я.
Больше нечего мне сказать.