читать дальше
Пришла учебная пора и я собираюсь в универ. Выйдя на лестничную площадку, я обнаружила, что на ней стоит старый сервант, а возле него — пустые металлические коробки цвета хаки, в которых хранятся боеприпасы (привет, Фоллаут!). Впрочем, нет, пустой была только одна. Я начала упрашивать маму разрешить взять себе хоть одну пустую — интересно же! И потом, если все эти вещи выставили на лестничную клетку, значит они все равно никому не нужны. Но мама сказала, что возможно, их просто временно поставили...
А потом я посмотрела вдаль и вместо соседской двери, противоположной нашей, увидела продолжающийся коридор и стенку. Получалось — неведомый коридор располагался зеркально отраженной буквой «Г» и путь от противоположной стенки до нашей двери был короткой верхней палочкой. Яркая лампа на площадке не освещала конца короткого коридора — он был темным-темным. Конечно, я туда пошла. У стенки стоял маленький светящийся силуэт — девочка-призрак, а я, из чистого озорства, решила её напугать: подняла вверх руки, зарычала. Она испугалась и убежала от меня по длинному коридору.
Потом я вернулась к нашей двери и лифту и увидела там Аню (сокурсница по хим.). Мы решили, что в этот раз можем позволить себе опоздание/прогул. Мы пошли по длинному темному коридору. Впрочем, не таким он уж был и темным — мы видели друг друга и путь в полумраке. К нам снова вышла та девочка, которую я напугала. Я извинилась перед ней и она согласилась нас сопровождать. Её свет ещё больше рассеивал тьму. Мы добрались до широкой красивой лестницы, ведущей вниз, но почему-то свернули направо и оказались возле полукруглого стола за которым сидел мужчина. Мне запомнились его длинные — по плечи, кудрявые серебристые волосы, хотя он был совсем не старым. Лет тридцати пяти, быть может. Он назвался Привратником и задал нам несколько математических вопросов. Мы должны были ответить на них, либо умереть. Отвечала Аня — я только поддакивала. В конце её ответа человек смягчился и даже кое-что ей подсказал. Помню, что один из вопросов был связан с перемножением в уме больших чисел. Пока Аня что-то считала и писала на листке бумаги, я - рассматривала Привратника. Он мне чем-то неуловимо напоминал Фавна из Лабиринта, хотя вне всякого сомнения имел вид человека — во всяком случае до пояса. А потом стол отъехал в сторону и я увидела, что его ноги были подобны сплетенным древесным побегам — зеленоватые ветки переплетались между собой и уходили в пол. Он мог только сидеть. Почему-то мне стало его слишком жалко, я даже села ему на колени и обняла. Привратник, в свою очередь не привыкший к такому поведению странников, в свою очередь осторожно обнял меня и сказал, что я вообще-то зря это делаю, так как в случае неверных ответов он должен был бы нас убить. Мне было все равно — я поддалась жалости и вообще почти не слышала, о чем он говорит. Помню, как он говорил что-то вроде: - Но ведь впереди вас ещё ждет ущелье <...> (он как-то назвал его, но я не помню названия); я кивала и гладя его по голове заверяла, что с нами все будет в порядке. - Но ведь вас ещё ждет... (ещё какая-то опасность, названия которой я не помню, но вроде как никто ещё не смог её миновать), а я опять-таки кивала и говорила, чтобы он не переживал. Ещё я знала (и он знал тоже), что одно то, что он упомянул об опасностях, которые нас ожидают, могло сослужить ему плохую службу, его могли уничтожить за такое вот краткое и неясное предупреждение (неясное, т. к. он ни слова не сказал о том, чем, собственно опасно то ущелье и вторая беда), но кому-то, кто сделал этот коридор, могло показаться, что он и так сказал слишком много.
На этом сон оборвался. До сих пор помню то теплое ощущение, которое испытывала, когда успокаивала Привратника и помню это внутреннее единство, возникшее на несколько мгновений — мы оба знали, что думает другой и понимали, что мы в большой опасности, но не прекращали говорить.
Пришла учебная пора и я собираюсь в универ. Выйдя на лестничную площадку, я обнаружила, что на ней стоит старый сервант, а возле него — пустые металлические коробки цвета хаки, в которых хранятся боеприпасы (привет, Фоллаут!). Впрочем, нет, пустой была только одна. Я начала упрашивать маму разрешить взять себе хоть одну пустую — интересно же! И потом, если все эти вещи выставили на лестничную клетку, значит они все равно никому не нужны. Но мама сказала, что возможно, их просто временно поставили...
А потом я посмотрела вдаль и вместо соседской двери, противоположной нашей, увидела продолжающийся коридор и стенку. Получалось — неведомый коридор располагался зеркально отраженной буквой «Г» и путь от противоположной стенки до нашей двери был короткой верхней палочкой. Яркая лампа на площадке не освещала конца короткого коридора — он был темным-темным. Конечно, я туда пошла. У стенки стоял маленький светящийся силуэт — девочка-призрак, а я, из чистого озорства, решила её напугать: подняла вверх руки, зарычала. Она испугалась и убежала от меня по длинному коридору.
Потом я вернулась к нашей двери и лифту и увидела там Аню (сокурсница по хим.). Мы решили, что в этот раз можем позволить себе опоздание/прогул. Мы пошли по длинному темному коридору. Впрочем, не таким он уж был и темным — мы видели друг друга и путь в полумраке. К нам снова вышла та девочка, которую я напугала. Я извинилась перед ней и она согласилась нас сопровождать. Её свет ещё больше рассеивал тьму. Мы добрались до широкой красивой лестницы, ведущей вниз, но почему-то свернули направо и оказались возле полукруглого стола за которым сидел мужчина. Мне запомнились его длинные — по плечи, кудрявые серебристые волосы, хотя он был совсем не старым. Лет тридцати пяти, быть может. Он назвался Привратником и задал нам несколько математических вопросов. Мы должны были ответить на них, либо умереть. Отвечала Аня — я только поддакивала. В конце её ответа человек смягчился и даже кое-что ей подсказал. Помню, что один из вопросов был связан с перемножением в уме больших чисел. Пока Аня что-то считала и писала на листке бумаги, я - рассматривала Привратника. Он мне чем-то неуловимо напоминал Фавна из Лабиринта, хотя вне всякого сомнения имел вид человека — во всяком случае до пояса. А потом стол отъехал в сторону и я увидела, что его ноги были подобны сплетенным древесным побегам — зеленоватые ветки переплетались между собой и уходили в пол. Он мог только сидеть. Почему-то мне стало его слишком жалко, я даже села ему на колени и обняла. Привратник, в свою очередь не привыкший к такому поведению странников, в свою очередь осторожно обнял меня и сказал, что я вообще-то зря это делаю, так как в случае неверных ответов он должен был бы нас убить. Мне было все равно — я поддалась жалости и вообще почти не слышала, о чем он говорит. Помню, как он говорил что-то вроде: - Но ведь впереди вас ещё ждет ущелье <...> (он как-то назвал его, но я не помню названия); я кивала и гладя его по голове заверяла, что с нами все будет в порядке. - Но ведь вас ещё ждет... (ещё какая-то опасность, названия которой я не помню, но вроде как никто ещё не смог её миновать), а я опять-таки кивала и говорила, чтобы он не переживал. Ещё я знала (и он знал тоже), что одно то, что он упомянул об опасностях, которые нас ожидают, могло сослужить ему плохую службу, его могли уничтожить за такое вот краткое и неясное предупреждение (неясное, т. к. он ни слова не сказал о том, чем, собственно опасно то ущелье и вторая беда), но кому-то, кто сделал этот коридор, могло показаться, что он и так сказал слишком много.
На этом сон оборвался. До сих пор помню то теплое ощущение, которое испытывала, когда успокаивала Привратника и помню это внутреннее единство, возникшее на несколько мгновений — мы оба знали, что думает другой и понимали, что мы в большой опасности, но не прекращали говорить.
@темы: Жизнедробилка, Глюки смотрят из углов, Миры сонные, Фабрика снов